Вечно прекрасный, вечно зеленый, убаюканный никогда не смолкающей песнею юных Океанид, среброкудрых, изумрудных дочерей старика Океана.Остров назывался островом Четырех ветров.
Много казалось островов, и больших, и малых, на обширном зыбком лоне Океана. Живуч и плодовит был старый Океан. Немало всяких чудес и диковин извергала из себя его утроба. Но драгоценнейшим из его сокровищ, лучшей жемчужиной его короны, достойнейшим венцом его творческих исканий — был остров Четырех ветров.
Недаром так нежили и лелеяли его Океаниды. От того остров этот был богаче и лучше, чудеснее и ярче, красочнее и цветистее других. Все цвета солнечного спектра отражались полностью в том, что рождала земля острова.
В'ся красота миров существующих и воображаемых, все, что создала жизнь с момента своего зачатия, вся роскошь блаженных дней рая, вся цельность усиленной многовековой созидательной работы, жадных творчества, алчных жизненности, ненасытных, неутомимых сил,— все было здесь. Все было могуче и сильно. Все было разнообразно и обильно.
Были и люди. Было их много. И были они так же различны и так же удивительны, и цвет кожи их носил на себе печать жгучих лобзаний солнца. Над людьми царил царь, крепостью и мудростью своей, превзошедший всех царей, всех существующих дотоле миров. Мудрость царя не имела себе равной от начала веков. Она вмещала в себе все, что могла дать многовековая мудрость мира со дня его создания. Вся древняя мудрость, созданная и познанная людьми с сотворения мира, все, что было рождено мудрейшими из мудрейших, и то, что еще было сокрыто от проникновенного познания живых существ, было для владыки острова понятно и открыто. Покорна была ему премудрость веков, перед которой, как воск от огня, таяли великие тайны Вед и древних папирусов. Покорно было ему небо. Покорны были ему глубокие тайны морей. И не было для него ничего сокрытого и тайного, как не было для него ничего недоступного и невозможного.
Дно морское было для него так же изведано и знакомо, как палаты его собственного дворца, и все великое, полное чар и чудес подводное царство, признавало его своим властелином. Все обитатели морей, высшие и низшие, приносили ему ежегодно обильную дань. И бил ему трезубцем, как челом, сам могучий властитель морей.
А из заоблачных владений всесильный громовержец спускал к нему целые колчаны золотых стрел и посылал к нему на службу своих искусных стрелков. Царь ладил с небом и с морем, вступал в союз с солнцем и с ветрами, спорил со смертью и с богами. И был он могуч и всесилен.
Сила его равнялась его мудрости. Все живое на острове трепетало его. Все народы острова были ему подвластны. Много разных народов покорил он на своем веку. Много других островов подчинил своей власти. И был он^всюду победителем, потому что в своих многочисленных войнах прибегал к помощи сил надземных и подземных. От многих войн обильно была' полита кровью земля острова и продолжала поливаться кровью, так как народы, привыкшие к войнам, не могли уже без них обходиться! Царь поощрял эти войны, потому что в них видел торжество силы и разума.
Обилие пролитой крови и жертв не печалило царя. Он знал, что гибнут только слабые. А жизнь слабых была ничтожна в его глазах. Он признавал только величие и силу. Он был слишком велик, чтобы жалеть о ничтожном и слабом, - слишком мудр, чтобы сокрушаться о малом.
Сердце его, тронутое величием, не знало жалости.И не допускал он, чтоб можно было жалеть о том, что в глазах его не стоило жизни.
У царя была дочь, прекрасная и нежная, как белая жемчужина. Царь любил ее  и ничего для нее не жалел. Но среди блеска клокочущей радости жизни царевна жила одинокой, печальной, прозрачной и хрупкой, как девственная лилия. Она никогда не улыбалась. Глаза ее были так глубоки и загадочны, что сам царь отец не мог вынести их продолжительного упорного взгляда. И казалось ему, когда царевна на него так смотрит, что он при всей своей силе и мудрости перед ней - не что иное, как столб пыли на солнце, готовый разлететься от малейшего движения ее губ.
И все-таки он любил ее, одну ее, больше себя, больше жизни.
И казалось ему, что если бы вдруг кто-нибудь вздумал отнять у него дочь, от всей его мудрости и всего его величия осталась бы на самом деле только горсть пыли, и ничего больше. Не знал царь, чем развеселить свою дочь. Устраивал зрелища, ристалища, игры, осыпал ее драгоценностями, подарками, ласками.
Царевна становилась все печальнее и прозрачнее, и глубже, и проникновеннее был ее взгляд.
-  Дочь моя, - сказал ей, наконец, однажды царь.
-  Отчего ты никогда не улыбаешься? Отчего радость никогда не посетит тебя? Может быть, у тебя есть скрытое желание? Нет такого твоего желания, которого бы я не выполнил. Нет той радости, которую бы я не доставил тебе. Нет того сокровища, которое бы не делал для тебя!?
— Отец,— отвечала царевна,— я знаю, ты добр и милостив! Я знаю, ты велик и мудр! Я знаю, ты силен и могуч и нет для тебя ничего невозможного. Я верю в твою несокрушимую волю. Я преклоняюсь твоему всесветлому разуму. Я дивлюсь твоим чудесным творениям. В твоем царстве царит сила. В твоем царстве блещет разум. В твоем царстве господствует власть. Но нет места в нем слабым и малым. В твоем царстве — всепожирающая пасть поглощает все то, что не может противиться. У кого нет пасти, тот должен пасть. У кого пасть больше других, тот пожирает всласть.Отец, отец! Разве ты не видишь, что твои народы, как лютые звери, пожирают, истребляют друг друга? Отец, отец! Я, плоть от твоей плоти! Я, частичка твоего сердца! Я, атом твоей души! Я, крупинка твоего светлого разума! Я, капля твоей крови — разве я могу быть весела и счастлива? Разве я могу избрать радость в подруги жизни. Отец, отец! Ты ищешь меня утешить! Вот мое утешение: построй мне башню высокую, высокую, всю прозрачную, хрустальную до самых пушистых, жемчужных облаков. Я буду день и ночь сидеть в той хрустальной башне на самом верху. Буду сидеть там и смотреть, и караулить.
Когда увижу я где-нибудь войны, междуусобицы, кровь, буду срывать клочья белых облаков и забросаю ими тех, кто будет воевать. Я взмолюсь вольным ветрам, и они поднимут песок с четырех морей и засыплют глаза воюющим. Я умолю золотое солнце — и оно закроет для них источник света. Отец, отец! Я буду караулить день и ночь! Отец, построй мне хрустальную башню! Острову твоему ты подаришь мир, славу, а дочери твоей вернешь радость жизни!
Задумался царь, запечалился. Не нравилась ему затея царевны. Совсем было хотел ей отказать,— но так посмотрела на него царевна, что все похолодело у него внутри. Созвал царь лучших зодчих со всего острова. Повелел им строить для царевны караульную хрустальную башню, чтобы верхом своим упиралась в самые белоснежные облака. Дал им три дня сроку. Чтоб в три дня была построена башня. Повеселела царевна.
Принялись зодчие за работу. Закипела работа. Застучали молота. Засверкали на солнце хрустальные грани башни. Засияли всеми переливами самоцветных камней.
Ходит царь, похваливает. Смотрит на царевну, радуется. К концу третьего дня, с последним лучом солнца, наложили последнюю грань на верхний край крыши. На заре, в ту же ночь, должна была вступить царевна в башню. Собрались все, двор и народ, зодчие и войско.
Ждут царя. Ведет царь царевну. Белый туман стеной стоит. Ничего за туманом не видно.
Подал царь знак. Заиграла музыка, затрубили рога.
Разошелся туман. Диву дивятся все. Смотрят, не верят. Нет башни. Как не бывало. Место, как ладонь, а там, где стояла башня, словно струйка белого дыма курится, прямо так вверх, к облакам. Разгневался царь. Кликнул зодчих. Спрашивает.
—   Где башня?
—   Не знаем,— говорят.
—   Вы строили?
—   Строили.
—   Где же?
—   Не знаем.
—   Казнить всех! — закричал.
Побелела пуще прежнего царевна. Бросилась в ноги отцу:
—  Смилуйся!
—  Нет,— говорит,— милости. Не будет им милости. Колдовством меня одолеть хотят! Казнить! — казнили.
Пуще приуныла царевна. Стал сзывать царь новых зодчих. Повелел им в три дня построить башню. Построили, кончили. Краше, богаче первой вышла башня. Любовался царь. Робко смотрела царевна. Собрались все, был туман, подошли, стал расходиться туман, разошелся.
Нет башни. Как не бывало. Точно не строили, одно белое облачко, точно струйка тонкая, прозрачная. Вышел царь из себя.
—  Куда девалась башня? Кто смеет меня ослушаться? Нет той силы, которая бы отказалась мне служить. Призываю в свидетели силы небесные и земные! Люди эти ничтожные хотят быть мудрее меня. Я разрушу их колдовство! Казнить!
Побледнели зодчие. Помертвела царевна. Грознее тучи стал царь. Казнили зодчих. Новый клич кликнул царь. Новых собрал зодчих. Повалились зодчие в ноги царю:
—  Не вели, государь, строить. Не выстроить нам башни.
—  Ваше дело,— говорит царь.— Не будете строить — казню. Плохо выстроите — тоже казню. Стали строить. Старались изо всех сил. Молились, призывали на башню всех добрых духов-охранителей. Пропала башня. Пропали и зодчие. Не выходила царевна из терема. Снился ей в ту самую ночь чудный сон. Будто стоит она высоко, высоко, на самой вышке хрустальной башни. А кругом все облака белые, жемчужные, воздушные. И говорят ей облака:
—  Ты, голубица кроткая, светлая, чистая! Вот мы построили тебе башню высокую, хрустальную. Приходи в эту башню, когда не будет для тебя места на острове. Не жди хрустальной башни от твоего отца. Не построить ему для тебя хрустальной башни. Нет у него для этого рук чистых, бескровных. Много было пролито крови на острове. Много оставила она следов несмываемых. Хрусталь твоей башни прозрачен и светел, не терпит он нечистого прикосновения. Проснулась царевна. Поспешила к царю отцу.
—  Прости меня,— говорит,— отец. Много народа погибло из-за меня. Открыли мне во сне силы небесные, что не построить тебе той башни хрустальной. Строить ее надо чистыми руками. А на острове твоем лилось много крови. Нет у тебя зодчих с чистыми руками!
—  Вздор! — сказал царь.— Я царь многих земель, я повелитель неба и моря,— и мне ли не построить хрустальной башни!
И повелел царь искать по всему острову людей, чьи руки не касались бы крови. Искали посланные, искали долго. Принесли ответ царю: людей таких не нашлось, ни одного человека, на всем острове. Тогда царь повелел искать среди детей и подростков. Искали, не нашли. Войн было так много и они были так истребительны, что все дети, которые могли ходить, посещали военные лагеря своих отцов, которым приносили пищу и одежду, и трогали оружие и платье отцов, и пачкали руки кровью. Осерчал царь, разгневался на посланцев своих, повелел казнить всех до одного.— Быть по-моему,— сказал. И повелел собрать и принести всех младенцев, которые были на руках у матерей и не могли еще ходить. Потянулись ко дворцу длинные вереницы женщин с грудными младенцами на руках. Царь велел класть младенцев к ногам царевны. Не хотелось матерям оставлять детей, но они боялись ослушаться, и все подходили к царевне по очереди. А царевна сидела перед дворцом вся белая, как молочного цвета жемчужина, с закрытыми глазами, и не издавала ни одного звука. Когда последний младенец был положен к ногам ее и раздался вопль убивавшихся матерей, царь обратился к своей дочери.
—  Вот твои зодчие,— сказал он, указывая на младенцев,— повели им строить башню!
Царевна открыла свои вещие глаза, обвела ими царя и всех присутствующих, и лежащих у ног ее младенцев,— и подняла их вверх, к парящим облакам. И вдруг из середины облаков стала медленно спускаться хрустальная башня, прямо на то место, где была царевна, у ног которой лежали младенцы, и накрыла собою царевну и младенцев. Ахнул царь. Ахнули присутствующие. Подошел царь к башне, дотронулся до нее,— башня на глазах его и всего народа стала подниматься и таять, подниматься и таять... и таять,— пока от нее вместе с царевной и младенцами не осталось только небольшое белое облачко, а в нем две глубокие темные точки, точно чьи-то далекие глаза. Царю показалось, что вместе с царевной в хрустальную башню оторвалась и отлетела лучшая часть его самого. Отлетела светлая сказка — греза его жизни. Долго смотрел он вверх, ища в облаках глаза царевны. И тут же поклялся неустанно, в течение всей последующей жизни, не жалея труда, ни времени, и день и ночь искать новых зодчих с незапятнанными руками, которые смогли бы построить высокую хрустальную башню, доходящую до самых облаков, откуда смотрели на него глубокие, печальные глаза царевны. При помощи этой башни он надеялся снова обрести свою исчезнувшую дочь. Башню он хотел назвать «башнею мира», так как она должна была ознаменовать собою прекращение кровопролитий на острове. Уже много лет царь строит «башню мира» — и не может достроить.
Царь ищет зодчих с чистыми руками.

Основной процесс появления радуги заключается в преломлении (рефракции) или «изгибе» света. Свет гнется, а точнее меняет свое направление, когда передвигается из одной среды в другую. Радуга появляется за счет того, что свет перемещается с разной скоростью в разные среды.
Для того чтобы понять как происходит изгиб света, приведем простой пример. Представьте, как вы толкаете тележку вдоль парковочной стоянки. Стоянка – это одна из «сред» для тележки. Если двигать тележку с постоянной силой, ее скорость будет зависеть от среды, в которой она двигается – в данном случае асфальт парковочной стоянки. Но как меняется скорость, если эту тележку поместить в другую среду, например, выехать за бордюр и заехать на траву? Трава – это уже другая «среда» для тележки. По траве тележка двигается значительно медленнее, чем по асфальту. Все дело в силе сопротивления, а поскольку сопротивление на траве значительно выше, чем на тротуаре, то необходимо приложить больше силы, чтобы двигать тележку.
Но если толкать тележку по траве под углом, то происходит изменение ее качения. Если правое колесо первым попадает на траву, то оно замедляет движение, в то время как левое колесо двигается еще быстро по тротуару. Из-за этого тележку начинает клонить в левую сторону пока она едет по траве. Но стоит только вывезти тележку с травяной площадки на тротуар, как одно колесо начинает крутиться быстрее другого и тележка разворачивается.
По такому же принципу происходит изгиб луча света, когда тот попадает в прозрачную призму. Одна сторона световой волны немного медленнее другой, поэтому луч проходит сквозь границу воздуха и стекла под разным углом (по сути дела пучок света отражается от поверхности призмы). Свет снова поворачивается, когда выходит из призмы, потому что одна сторона света двигается быстрее другой.
Помимо процесса изгиба света как такового, призма разделяет белый свет на его составляющие цвета. Каждый цвет белого света имеет свою характерную частоту, благодаря чему цвета двигаются с разной скоростью, проходя через призму.
Цвет, медленно преломляющийся в стекле, гнется больше, попадая из воздуха в призму, потому что в разной среде цвет движется с разной скоростью. Цвет, двигающийся быстрее в стекле, ослабевает не значительно, поэтому гнется не так сильно. За счет этого все цвета радуги, из которых состоит белый свет, разделяются по частоте, проходя через стекло. Если стекло дважды преломляет свет, как это происходит в призме, человек намного лучше видит все разделенные цвета белого света. Это называется рассеиванием.
Капли дождя могут преломлять и рассеивать свет также как это происходит внутри призмы. При определенных условиях в результате такого преломления света на небе появляется радуга.

Замыкают радугу красный и фиолетовый цвета видимого светового спектра.Когда свет проходит по воздуху в каплю воды, составляющие цвета белого света начинают рассеиваться, при чем скорость движения каждого цвета зависит от их частоты. Фиолетовый цвет, отражающийся в капле, преломляется под тупым углом, а красный – под острым. С правой стороны капли некоторый свет выходит на воздух, а оставшийся отражается назад. Немного отраженного света выходит с левой стороны капли, и вновь происходит преломление, когда свет движется к воздуху.Таким образом каждая капля рассеивает белый солнечный свет на его составляющие цвета. Но почему мы видим широкие цветные ленты, словно каждая дождливая область рассеивает только один определенный цвет? Это потому что мы видим только тот цвет, который исходит из каждой капли. Когда к примеру капля А рассеивает белый свет, под определенным углом выходит только один красный свет, видимый для нашего глаза. Другие цветовые лучи преломляются под другим углом, поэтому мы их не видим. Солнечный свет одинаково проникает в падающие капли, поэтому все ближайшие капли излучают красный свет.Скорость движения капли Б по небу немного ниже, поэтому она уже не сможет излучать красный цвет. Но поскольку все остальные цвета имеют меньшую волну, то капля Б в данном случае будет излучать оранжевый цвет и все остальные цвета радуги по убыванию. Последним замкнет радугу фиолетовый цвет с наименьшей волной свечения. Если посмотреть на радугу сверху, то можно увидеть целый круг, состоящий из семи тонких кругов разного цвета. С земли же нам видно только арку радуги, появляющейся на горизонте.Иногда на небе появляется сразу две радуги, одна из которых имеет четкое очертания, другая же похожа на размытое отражение первой. Неяркая радуга образуется по такому же принципу, как и четкая, однако в этом случае свет отражается от поверхности внутри капли не один раз, а дважды. В результате такого двойного отражения, свет выходит из капли под другим углом, поэтому вторая радуга кажется немного выше. Если хорошенечко приглядеться, можно заметить, что цвета во второй радуге отражаются в обратном порядке по сравнению с первой радугой.В результате такого преломления света и рассеивания лучей появляется радуга. Привычный для нас солнечный свет и вода вместе создают новое произведение искусства, подаренное нам матушкой природой.

Первые теплые  лучи весеннего солнышка пробудили от зимней спячки Капельку. Она сонно скатилась с крыши дома но, увидев, с какой высоты ей придется падать, в нерешительности задержалась на свисающей
с крыши сосульке. “Что там? Что дальше? Куда? Зачем?” - пыталась вспомнить она.- Давай с нами, не отставай! - крикнули ей подруги.

- Я хочу вспомнить свою задачу. Есть что-то важное, для чего мы
сюда пришли, но, видимо, от мороза потеряли память, – задумчиво
ответила Капелька.

- Да что там думать! Давай посмотрим что там! Догоняй! Быстрей! – и капельки весело  улетели вниз, но тут же попали в городскую канализацию.

Капелька не спешила окунуться с головой в омут, поэтому она, задержавшись на сосульке, пыталась вспомнить что-то очень важное. На рассвете, как будто во сне, ей привиделось огромное,состоящее из бесчисленного количества таких же капелек, безбрежное сияющее
пространство. “Это мой дом!” -  догадалась она и от радости засверкала в лучах восходящего солнца. Она  рассказала о видении подругам. Но те только смеялись над ней: Фантазерка! Тебе приснился Океан. Но ты посмотри вокруг себя – где Он? Ты  видишь его? Нет. Наоборот мы видим  вокруг только то, как с нашей помощью
вытирают грязь. Затем, наговорив при нас всякие гадости, сливают все в
канализацию. Потом мы проходим отстойники, где к нам вроде как для очистки
примешивают всякие химические препараты, а потом ужасными насосами гонят
куда-то по трубам. Это наша судьба.
Тем, кому повезет, удастся на время полететь к тучкам, чтобы потом кислотным   дождем опять вернуться в этот ад. А ты говоришь: “Океан”. Нет, Океан - это просто сказка для наивных, или  сон свеженьких  капелек.

“Океан - это наш дом. Тогда почему и  зачем я здесь? Что я могу дать ему?” - продолжала рассуждать она. Неожиданно  она, нет, не услышала, а поняла ответ: “Ты  должна сохранить свою чистоту, подарить миру радость и принести домой ответную  любовь”. В восторге, от радости осознания Капелька чуть было не свалилась  вниз. Куда бы она при этом попала? Нет, надо думать, иначе, если быть
беспечным, тебя затянет водоворот жизни, и ты снова попадешь в неприятный
круговорот, который подруги назвали адом.

Много опасностей удалось избежать на своем долгом пути Капельке. Но она всеми силами старалась обойти сомнительные течения. Намерение достичь
Океана, рождало в ней Веру и Надежду. Вера и Надежда освящались Любовью. И тогда приходила к ней Мудрость, которая подсказывала, как правильно поступить в Пути.

И вот она увидела Океан. Она, хоть и была такой маленькой, но почувствовала, что Океан ждет ее. “Как это? Как это возможно? Кто Он и кто по сравнению с ним я? Он состоит из бессчетного количества таких же капелек?” - думала Капелька, но сама при этом ликовала в  ожидании священного, неподдающегося объяснению  действа.

И вот, о чудо! Маленькая Капелька принеся  Океану свою  Веру, Надежду и Любовь  соединилась с Ним, и  стала частью Его . Именно благодаря таким вот капелькам Океан имеет свое таинственное  свечение.  Ну а те, кто был еще не готов к этому, отправились с тучками на следующий круг. Они имели желание, на этот раз выполнить свою задачу. Вот только, пролетев тучкой по небу, затем выпав дождем или снегом, не все помнили о ней.

Ну, а Капелька навсегда осталась в Океане.

Спелые плоды не только становятся сладкими, они и цвет изменяют, чтобы стать более заметными и привлекательными. Только бы никто не прошел мимо! Так почему же плоды так заинтересованы в  животных, и наоборот. Но давайте сначала разберемся с интересами плодов. В каждом семени содержится информация, достаточная для выращивания нового дерева. Вся жизнь на Земле, как животных, так и растений, имеет одну основную задачу — самовоспроизведение. Но как  переслать хотя бы одно семечко на рядом расположенный луг, а не уронить все семена на дорогу, где они просто погибнут?Ответ очень прост: необходимо использовать  животных, способных унести семена на соседний луг и даже дальше. Поэтому упакованы семена в изящную, яркую, словом неотразимую, упаковку, мимо которой никто не сможет пройти равнодушно. Каждый хоть немного, но возьмет с собой.
Самое главное в жизни — все делать вовремя. Бесполезно распространять по миру недозрелые семена. Поэтому растения используют органы чувств животных — зрение, обоняние и вкус, чтобы заставить их срывать плоды только тогда, когда те созреют, то есть когда семена способны дать всходы.
Возьмем для примера землянику. Пока семена земляники растут, плоды зеленые и неаппетитные, защитный цвет маскирует их в листьях и траве. Проходящие мимо животные такую землянику не замечают. А если какой - нибудь медведь и попробует на зуб недозрелый плод, то вряд ли зверю покажется вкусным твердый и горький фрукт. Если медведь не очень голоден, то остальные плоды останутся на месте. Когда семена готовы к посадке в почву, все меняется. Ягоды становятся ярко - красными и отчетливо выделяются на фоне зеленой травы .При этом земляника не только сменила цвет. Ягоды стали мягче и, что самое главное, намного слаще. Они зазывают медведей и нас с вами: «Съешь меня, попробуй! Это же так вкусно!»
Сладки не только созревшие земляника, персики, но и груши, яблоки, сливы, малина, клубника. всех ароматных, сладких фруктов и ягод, которые растут на Земле, не перечесть. Почему же они сладкие? Чем объясняется эта загадка природы? Ведь в земле сахара нет, и в воздухе, которым растения дышат, тоже. Откуда в таком случае берётся в созревших, наполненных сладким соком плодах? Остаётся предположить, что растения производят его сами. Как ни удивительно, но это и на самом деле так. Как же растения делают сахар и из каких компонентов они его производят?
Таких компонентов всего три. Первый из них – влага, которую корни растений добывают из земли. Второй – это углекислый газ. Его поглощают зелёные листья деревьев и кустарников из воздуха. И помогает им солнце, отдавая свою энергию. Происходит этот процесс следующим образом. Корни вбирают из земли влагу, и она по стволу и по веткам поступает к зелёным листочкам, которые состоят из множества маленьких зелёных клеток – хлоропласт. Очевидно, что и зелёный цвет листьям придаёт содержащееся в них зелёное вещество – хлорофилл. Одновременно с влагой в эти зелёные клеточки поступает и углекислый газ, который, как известно, листья поглощают из воздуха. Ведь они дышат не кислородом, как все люди и животные, а углекислым газом. Под действием солнечных лучей в зелёных листьях происходит химическая реакция, которая называется фотосинтезом. Вот в результате этого синтезирования и образуется в листьях сахар. В тех растениях, которые не дают сладких плодов, сахар тоже вырабатывается. Только он быстро превращается в крахмал или белок. Образовавшийся сахар переносится во все клетки растений и, конечно же, в плоды. За лето его накапливается столько, что созревшие фрукты и ягоды как будто наливаются сладким сиропом.

«Ма... ма...» – пропищало оно, и вдоволь напилось слегка кисловатым яблочным соком. И спать. И, кажется, весь мир замер, охраняя его сон.Семечко быстро росло и поправлялось.«Какое счастье! Весь мир – вся эта огромная сочная мякоть – для меня! И он становится все слаще и слаще». Широко потягиваясь, время плавно струилось по яблочной сфере, навевая уверенность в бесконечности счастья.Но однажды подул ветер, чудесный мир закачался и полетел вниз. Звонко ударившись оземь, яблоко покатилось по склону холма. Шмыгнув в след от коровьего копыта, оно с гордостью выставило напоказ свой разбитый бок.
«Ах… Какое горе! Что же теперь будет со мною?..» – запищало Семечко.
На ароматный запах сбежались соседские муравьи и жуки. Пир на весь мир! «Спасибо, брат, не пропал в гордом одиночестве», – радовались гости.   Закончив пировать, все деловито разбежались, и Семечко осталось лежать в ямке одно. Опять дунул ветер и засыпал его пылью. И стало совсем темно. И страшно. Семечко зашевелилось и услышало, как рядом зашевелились другие семечки и тоненькими отчаявшимися голосками запищали: «Конец... конец счастья!.. Нет смысла больше быть». И наступила тишина. Долгая, отчаянная тишина. И, казалось, нет больше ни времени, ни жизни. Один только холод и мрак. Было так тихо, что стало слышно, как травинки, растущие рядом, корешками нащупывали в земле вкусные песчинки. А потом они вдруг хором запищали: «Пить, пить!» И сверху, как по заказу, закапала водичка. Затем они разом зашелестели: «Солнышко! Свет! Дай и мне, и мне!..»
«Что это? – удивилось Семечко. – Значит, кругом всё живет? Тоже? И радуется? И я! Я тоже очень хочу жить! Жить!!!»  В сердце Семечка всколыхнулась ярая жажда жизни. Всепобеждающим росточком она вырвала Семечко из кожуры, пробила корочку земли и вынесла его в доселе неведомый, ослепительный восторгом мир. Раскрыв нежные, слегка зелёные губки, Семечко вдохнуло полной грудью напоённый солнцем и росой свежий утренний воздух. «Красота...!» – только и смогло вымолвить изумленное Семечко, вдыхая и вдыхая её всем своим существом, слегка пошатываясь от нежданного упоительного блаженства.Вскоре оно заметило, что поднимается все выше и выше над землей. «Так я могу упасть. Надо сделать ножки, такие же, как у травки», – озаботилось Семечко.
Шло время. Семечко то тянулось к солнышку, то было озабочено устойчивостью. У него появились ручки и тоненькая одежка от ветра. На кончике каждой ручки появились свои головки и запищали: «Красота!!!» Через некоторое время Семечко было не узнать. «Если бы я могло встать рядом с мамой, – любовалось оно собою, – то смогло бы прикоснуться к её нижней ручке!» У Семечка была уже и другая – общая – Мама-Природа, дающая ей всё необходимое и желанное. «Заботливая и могучая! Её слушают и ветер, и тучи, и даже это яркое и теплое солнышко каждый день приходит на небо, слушаясь её!» Семечко быстро росло, восхищаясь каждым новым утром. И время убыстряло ход, стараясь поспевать за ним.
Пришла осень. Семечку стало холодно. Ножки озябли и почти перестали пить водичку и сосать вкусные песчинки. Стало тяжело держать милые телу листочки, и Семечку пришлось сбросить их. «Что... что же делать?» «Спи, – дуновением ветра прошептала общая Мама. – Я укрою твои ножки тёплым белоснежным покрывалом и разбужу, когда придет Весна».
И Семечко уснуло. Ему снились порхающие вокруг него бабочки, ласковое солнышко и мама, стоящая на холме и помахивающая ему своими раскидистыми ветвями. С её веток во все стороны сыпались большие, спелые яблоки и, падая в следы коровьих копыт, превращались в стройные цветущие яблоньки. Благоухание, исходящее от них, заполняло пространство от земли до солнца. Жизнь пела гимн Жизни. Поляна превращалась в огромный цветущий сад. «Красота!..» – продышало Семечко и вдруг само превратилось в бабочку и ... полетело..., над всем этим благоухающим садом, вздымаясь все выше и выше от переполняющего чувства...
«Ой! – очнулось Семечко, потревоженное скворцом, севшим на его ручку. – Где я? Хочу назад! Там так хорошо...» Но, овеянное жизнью, оно постепенно приходило в новую обстановку, в себя. Кругом звенели ручейки, пробуждая все живущее на очередной урок жизни. Солнышко необыкновенно чистыми и теплыми лучиками взбадривало заспавшихся учеников. «Просыпайся, молодая яблонька, – пропел скворец. – Все кругом оживает. И мушки, и жучки с пчелами – все хотят есть. Лапки насекомых готовы опылить все цветы на вашей поляне. А я буду следить, чтобы тебя слишком не беспокоили гусеницы».«Яблонька? Молодая яблонька? Как мама?» – удивилось Семечко. Стать такой же, как мама, было его заветной мечтой, тайной, сокрытой от всех. «Какое чудо! Я такое же, как мама!!!».Объятая нахлынувшей волной радости, молодая Яблонька расцвела семью нежными розовыми цветочками. Она с трудно скрываемым восторгом держала первенцев на тонких ручках, паря в океане счастья, не ведая ни времени, ни пространства.Вдруг один из цветочков, самый дальний, закачался и отпал, вернув на землю молодую маму. «Ах...». Она только сейчас заметила, что малышки голодны. Яблонька усиленно зашевелила ножками и потянула из глубин приготовленные для нее соки. «Пейте, любимые!»
Время шло быстро. На ручках Яблоньки появились зеленые листочки. Слетелись жучки и пчелы, опылили шесть оставшихся цветков.«Я буду настоящей мамой», – любовалась детками Яблонька. «А это что за зеленый сучок ползет по моей ручке? И какой гибкий… Да что он делает?! Объел листья вокруг цветочка, завернулся в последний и шевелится внутри… Разве он не понимает, что без защиты листьев цветочек может погибнуть, как и первый?». Ну вот и второй цветочек отпал, прямо на маминых глазах. И она ничем не смогла помочь ему. «Ах ты бессердечное, жестокое создание! – негодовала Яблонька. – От тебя один вред. И мне еще приходится держать тебя вместе с другими детками...» Но зеленый сучок, видно, уснул в листике и никак не реагировал на возмущение Яблоньки. Пять цветочков, трудолюбиво опылённых жучками и пчёлками, сбросили лепестки и внутри них показались крохотные яблочки.
«О... мои маленькие крошки! Я отдам вам самый сладкий нектар своей любви. Пусть рядом со мною вырастут пять моих дорогих деточек». Время бежало. Порою в заботах Яблонька недоумевала: «Как это так... вот только недавно солнышко взошло... и уже садится... Видно, время может бежать по-разному, как вода в реке. Или это во мне оно течет так необычно? А может быть, время – это я сама... И каждый – время. Поэтому у всех оно такое разное… Ой, деточки мои, вы хотите есть. Простите меня, я ушла в себя на минуточку. Сейчас, сейчас...» Так, в заботах и размышлениях, плыла Яблонька в потоке жизни с его многочисленными поворотами, перекатами, затишьями и порогами. Большая Мама, как всегда, старалась усладить заботой всех своих детей. Как всегда, и ветры, и тучи, и другие помощники, верно служили ей, помогая нести в радости её непомерную ношу.
Четыре яблочка висели на ручках Яблоньки. Пятое, самое любимое и упитанное, не выдержало чрезмерной маминой опеки, от тяжести оборвалось и разбилось. Внутри него семечки еще не вызрели и не ожили. «Ох, ... как горько! Но ведь я так хотела, чтобы ты было здоровым... И вот... Как же быть?..» – терзалась в поисках Яблонька.«Я поняла, – вдруг озарилась она. – Очень важно вложить всю свою душу и силу в семечки. Ведь именно они в будущем смогут дать самостоятельную жизнь. Ведь плоть всё равно, рано или поздно, пропадёт, в лучшем случае принесёт кому-то радость и даст возможность кому-то жить и продолжить род. Но семечко.... В нём, в сердце яблочка, – жизнь! Я закрою семечки крепкой кожурой, чтобы в них не проникло ничто вредное. Только устремление к солнцу, к свету и жизни вложу я в них, такое же, какое вложила мама в моё сердце. Ведь только это помогло мне не пропасть и стать яблонькой!»Восторг души! Яблонька сияла! Сияла от радости, что поняла, может быть, самое важное для жизни и будущего своих детей, а значит – для своего счастья.   «Как странно, – подумала она. – Даже после такого горя, как потеря любимого яблочка, может вновь прийти радость».Зашевелился листик с зелёным сучком. «Проснулся, негодный! Вот погоди, прилетит скворец и защитит меня от тебя». Она с трудом сдерживала негодование, следя за непрошеным гостем. Но из листика вылез не отвратительный зеленый сучок, а ... очаровательная бабочка, и, расправив крылышки, вспорхнула в небо. Яблонька не поверила, было, такому преобразованию, но в листочке больше никого не осталось... «Как? Как смогло самое безобразное и жестокое в мире существо переродиться в такое прекрасное создание, мечту моего сна?..»
Разгадка одной тайны жизни появлением бабочки принесла множество вопросов и желание вновь, как во сне, прочувствовать то, ни с чем не сравнимое, переполняющее, счастье полёта.«Пить!» – услышала Яблонька, очнувшись от нахлынувших чувств. Это яблочки забеспокоились, не забыла ли мама про их существование. «Рано! – отрезала яблонька. – Я не хочу, чтобы вы повторили судьбу вашего закормленного братца». Яблонька воспитывала в себе твердость характера. Всю энергию она решила направить на создание здоровых семян, с крепкой кожурой.  Бух.... Самое дальнее яблочко упало. Плодоножка пересохла от недостатка влаги. А семена еще недостаточно вызрели. «Что это?.. Опять?.. Ведь я старалась... Ведь я...» Яблонька очень расстроилась. «Нет. Все должно быть в равновесии! Иначе ничего не получится», – сделала твердый вывод яблонька. «Долой мечтанья! Не отвлекусь ни на минуту. Всю себя отдам, но вы у меня станете яблонями!», – утверждала решимость Яблонька, все внимание направив на оставшиеся, почти зрелые, три яблока.
Большая Мама-Природа слышала каждый шелест всех своих сыновей и дочек, каждое жужжание и писк своих созданий. Она продолжала умело руководить помощниками, всеми силами стараясь восстанавливать гармонию, нести достаток и благополучие всем живым существам – своим детям. И, конечно же, и Яблоньке. Как она подросла! Какая стала раскидистая! Красавица! «Ну вот. Теперь, кажется, вызрели. Можно попробовать опустить вас на землю», – решилась Яблонька и осторожно отцепила от ветки дальнее яблоко. Оно полетело вниз и... шлепнулось прямо в кучку свежего навоза, только что оставленную проходившей мимо свиньёй.
«Ну, какая же ты свинья, Cвинья! Я столько старалась..., столько вложила… Я ночи не спала..., – негодовала Яблонька. – Я уже видела, что твоё счастье – лужа грязи. Но зачем ты уничтожаешь моих детей? Они же сгорят в отходах твоей свинской жизни! Неужели никто не может этому помешать?» Немного поостыв, Яблонька рассудила: «Конечно, я и сама виновата. Нельзя все внимание отвести только выращиванию детей. Надо смотреть и за тем, что происходит на земле. Как все взаимосвязано! Я такая неопытная. А время летит так быстро! О, солнышко, сколько же мудрости и терпения нужно, чтобы жить на твоем свете… И любви... такой, как у Мамы. А у меня остались только два яблочка. И они созрели. И семечки в них готовы к жизни. Куда же отпустить?.. Поближе! Под свою защиту! Вот, прямо здесь, рядом со стволом...».
Бух... Яблоко упало, гордо выставив напоказ свой разбитый бок. На ароматный запах сбежались соседские муравьи и жуки. Пир на весь мир. «Спасибо, брат, не пропал в гордом одиночестве,» – радовались гости. Закончив трапезу, все так же быстро и деловито разбежались, и семечки остались лежать одни... Лежать на траве, в тени своей мамы. И хотя один – самый сильный – росток пробился, но вскоре завял, от недостатка света и питания.Горю матери не было предела. Свет солнца показался немилым.«Не отдам! Последнее – не отдам! Жизнь такая сложная и жестокая... Оно погибнет в ней! Не отдам!!!..» Яблонька, безумствуя от горя, так укрепила плодоножку, державшую последнее яблоко, что она превратилась в маленький сучок, да такой крепкий, что даже налетевший ветер не мог его сорвать. Яблоко перезрело, лопнуло и начало портиться прямо на ветке. Яблонька всеми силами старалась оградить свое последнее дитя от всех тревог и волнений. Но пробил час, и осенняя буря сорвала яблоко вместе с веткой. Оно упало далеко от яблоньки, в след из-под коровьего копыта, но уже в холодную, покидаемую жизнью, землю. На несвежий запах никто не прибежал – навозные жуки давно попрятались в зимовья. Семечки сгнили внутри, вместе с плотью.
Яблонька осталась одна. Она стояла, одинокая, обнажив нежную трепещущую душу страданию, казалось, всего мира. Время остановилось, скованное железными путами невыносимого горя.«Хотела иметь яблочки, чтобы быть счастливой… Чтобы чувствовать себя счастливой мамой... Я не могу быть яблоней! Большая Мама, прошу, умоляю тебя, вели урагану сломать меня! Я не хочу жить! Пускай сгниет это несовершенное создание!!!.. Я – всего лишь семечко, Мама...»
Еще миг и, казалось, струны чистой и прекрасной души Яблоньки не выдержат... и смолкнет песнь, самая печальная на свете. Но в этот момент Мама остановила ураган, сделала просвет в тучах и, гладя Яблоньку нежным солнечным лучиком, прошептала легким дуновением: «Успокойся, любимое дитя. У меня избыток негодной плоти, которая отслужила жизни. Весь верхний слой земли является её останками. Именно теперь ты достойна жить. Ведь жизнь – бесконечное познание Жизни. На следующий год я дам тебе столько яблок, сколько смогут выдержать твои ветви. И чем далее от тебя они пустят корни, тем больше будет наш земной сад. Спи, дитя моё. Я укрою твои ножки и разбужу, когда придет Весна»....И Семечко продолжало жить... Долго-долго... И время шло, бежало, летело, замирало, останавливалось и вновь плавно струилось в бесконечном потоке жизни, уходящем в Вечность.
Однажды Семечко проснулось и изумилось: «Ах… Как хорошо! Какое у меня зеленое тельце, и какое красивое и гибкое... Как тепло и светло вокруг... И аромат, вон от того цветка...» И гусеничка поползла по веточке яблони к приглянувшемуся цветочку. Наевшись вдоволь сочными и нежными зелеными листочками, окружавшими цветок, она завернулась в последний и, окутав себя паутинкой, уснула, пошевеливая от удовольствия боками. Широко потягиваясь, время плавно струилось по паутинке, навевая уверенность в бесконечности счастья. Ей снился удивительный сон, будто она превратилась в красивую бабочку... И полетела... Над всем этим благоухающим садом, неизвестно откуда взявшимся, вздымаясь все выше и выше от переполняющего  ее чувства. «Какой бескрайний мир вокруг – огромная-огромная поляна. И всюду жизнь... Бесконечная жизнь… И небо... Бесконечно большое небо...

В. Катаев Цветик-Семицветик
................
 Вот так штука! Шесть лепестков, оказывается, потратила – и никакого удовольствия. Ну, ничего. Вперед буду умнее. Пошла она на улицу, идет и думает: «Чего бы мне еще все-таки велеть? Велю-ка я себе, пожалуй, два кило „мишек“. Нет, лучше два кило „прозрачных“. Или нет… Лучше сделаю так: велю полкило „мишек“, полкило „прозрачных“, сто граммов халвы, сто граммов орехов и еще, куда ни шло, одну розовую баранку для Павлика. А что толку? Ну, допустим, все это я велю и съем. И ничего не останется. Нет, велю я себе лучше трехколесный велосипед. Хотя зачем? Ну, покатаюсь, а потом что? Еще, чего доброго, мальчишки отнимут. Пожалуй, и поколотят! Нет. Лучше я себе велю билет в кино или в цирк. Там все-таки весело. А может быть, велеть лучше новые сандалеты? Тоже не хуже цирка. Хотя, по правде сказать, какой толк в новых сандалетах? Можно велеть чего-нибудь еще гораздо лучше. Главное, не надо торопиться».Рассуждая таким образом, Женя вдруг увидела превосходного мальчика, который сидел на лавочке у ворот. У него были большие синие глаза, веселые, но смирные. Мальчик был очень симпатичный – сразу видно, что не драчун, и Жене захотелось с ним познакомиться. Девочка без всякого страха подошла к нему так близко, что в каждом его зрачке очень ясно увидела свое лицо с двумя косичками, разложенными по плечам.– Мальчик, мальчик, как тебя зовут?– Витя. А тебя как?– Женя. Давай играть в салки?– Не могу. Я хромой.И Женя увидела его ногу в уродливом башмаке на очень толстой подошве.– Как жалко! – сказала Женя. – Ты мне очень понравился, и я бы с большим удовольствием побегала с тобой.– Ты мне тоже очень нравишься, и я бы тоже с большим удовольствием побегал с тобой, но, к сожалению, это невозможно. Ничего не поделаешь. Это на всю жизнь.– Ах, какие пустяки ты говоришь, мальчик! – воскликнула Женя и вынула из кармана свой заветный цветик-семицветик. – Гляди! С этими словами девочка бережно оторвала последний, голубой лепесток, на минутку прижала его к глазам, затем разжала пальцы и запела тонким голоском, дрожащим от счастья:Лети, лети, лепесток,Через запад на восток,Через север, через юг,Возвращайся, сделав круг.Лишь коснешься ты земли -Быть по-моему вели.Вели, чтобы Витя был здоров!И в ту же минуту мальчик вскочил со скамьи, стал играть с Женей в салки и бегал так хорошо, что девочка не могла его догнать, как ни старалась.

"Swift Things Are Beautiful"

Elizabeth Coatsworth

Swift things are beautiful:
Swallows and deer,
And lightning that falls
Bright-veined and clear,
Rivers and meteors,
Wind in the wheat,
The strong - withered horse,
The runner's sure feet.
And slow things are beautiful:
The closing of day,
The pause of the wave
Twat curves downward to spray,
The ember that crumbles,
The opening flower,
And the ox that moves on
In the quite of power.